Габитов (Джансугуров) Булат Ильясович, год рождения 1937
В 1958 году закончил полный курс обучения на геолого-географическом факультете КазГУ им. С.М. Кирова по специальности «геолог-нефтяник».
С 1958 по 1963гг. обучался в Литературном институте им. М. Горького (г.Москва)
…
Габитов (Джансугуров) Булат Ильясович, год рождения 1937
В 1958 году закончил полный курс обучения на геолого-географическом факультете КазГУ им. С.М. Кирова по специальности «геолог-нефтяник».
С 1958 по 1963гг. обучался в Литературном институте им. М. Горького (г.Москва)
На факультете художественного перевода. Дипломной работой, которая была оценена на «отлично», явился перевод глав из романа Ильяса Джансугурова («Жолдастар»). Впоследствии эта книга вышла отдельным изданием под заглавием «Крылья ненависти» (Издательство «Жазушы», 1967)
С 1963 по 1967гг. работал в молодежном объединении Казахского телевидения корреспондентом, старшим редактором, комментатором.
В 1968г. Работал старшим редактором хроникально-документальных фильмов на студии «Казахфильм».
С 1968г. Был членом сценарно-редакционной коллегии студии «Казахтелефильм», тарифицировался режиссером II категории документальных фильмов, затем занимал посты заместителя главного редактора, художественного руководителя студии, был принят в члены Союза кинематографистов Казахстана и возглавил в нем секцию телевидения.
С 1978г. Перешел на должность орг. Секретаря Правления СК Каз ССР, а в 1981г. На IV съезде СК Каз ССР был избран Первым секретарем правления.
С 1984г. – главный редактор Комитета по кино.
В дальнейшем был на творческой работе и главным редактором республиканского сатирического киножурнала «Камча».
Далее на творческой работе, консультантом в Союзе кинематографистов и МГД «Кумай».
В 1998г. Был Председателем Государственной экзаменационной комиссии в Институте театра и кино им. Т. Жургенова и с сентября 1998г. Является старшим преподавателем кинотеледраматургии и киноэстетики этого же института.
• Учредитель историко-просветительского общества «Адилет»
• Член правления Ассоциации политических репрессированных
• Художественный руководитель студии «Жана ғасыр», корпорации «Шелковый путь»
• Председатель Ревизионной комиссии СК Каз ССР
Статья "Романтик казахского кинематографа"
Зайтуна КДРАЛИНА
Булат Ильясович Габитов-Джансугуров — заметная фигура казахстанского кинема-тографа, кинодраматург, режиссёр, член СК Казахстана, стоял у истоков создания
«Казахтелефильма», первый секретарь Союза кинематографистов Казахстана (1981-1984), главный редактор Госкино Каз. ССР, отличник кинематографии СССР, преподаватель Ин-ститута театра и кино им. Жургенева. Недавно в Доме кино состоялся вечер памяти Була-та Ильясовича. Он родился, когда его отец, казахский поэт Ильяс Джансугуров, уже попал под молот репрессий. Его мать, Фатима Габитова, яркий литератор, высылаемая отовсю-ду, металась по Казахстану, спасая жизни детей. Его старший брат, Джанибек Сулеев, по-гиб под Смоленском в 1943 году. Ниже представлены отрывки из интервью, взятые мной у его друзей и родственников.
Интервью с Ильфой Ильясовной Джансугуровой -Джандосовой, старшей сестрой Булата Габитова-Джансугурова.
— Ильфа Ильясовна, что вы помните о детстве Булата Ильясовича?
— Ильяса Джансугурова арестовали 13 августа 1937 года, расстреляли в 1938 году 26 февраля. Булат Ильясович родился 16 ноября 1937 года в Алма-Ате, когда мама ото-слала Азата, Умут и меня в город Капал Талды-Курганской области, спасая нас от отправ-ки по детдомам, как случилось с семьями Рыскуловых, Майлиных. Ильяс видел грудного сына один раз на свидании при следователе. Как-то вечером трое энкавэдэшников ворва-лись к маме в комнату и потребовали свидетельство о рождении ребёнка, мама быстро по-ложила грудного Булатика на диван, схватила топор и в ярости закричала им, что, если вы ещё шаг сделаете, я этим топором зарублю сначала сына, потом вас и себя, и, видимо, та-кие отчаяние и решимость были в её голосе, что энкавэдэшники отступили, сказали, мол, мы пришли просто проверить, здесь вы или нет. После этого её выслали, мама с грудным Булатом уехала в Семипалатинск и ждала, когда мы с бабушкой из Капала приедем туда. В Семипалатинске мы жили с 1938 по 1940 год, вернулись в Алма-Ату, а через 2 года нас снова выслали. Мы выехали в Мерке, там 1 января 1943 года родился наш Муратик. Тя-жело было, мы голодали, всё, что можно было продать, продали, но мама сохраняла вещи Ильяса Джансугурова и часть архива — ту, что не смогли найти при аресте. В 1949 году, когда мы вернулись в Алма-Ату, мама года 2-3 работала в 18-й казахской школе. Мухтар Ауэзов помогал нам, благодаря ему мы все выучились, закончили школы и институты, конечно, это было небогатое существование, но всё-таки на жизнь хватало. В Алма-Ате мы уже не голодали, а жили, как все люди, каждый месяц приходил участковый милиционер с проверкой… Мухтар Ауэзов купил нам домик на Мира, 83, там же мама начала работать над архивом. В 1957 году, когда папу реабилитировали, наш дом стал «знаменитым».
— Ильфа Ильясовна, как впервые проявились творческие способности Булата Ильясовича, тяга к творчеству?
— В школе он очень хорошо учился, получал похвальные грамоты. Тогда ни кино у нас не было, ни телевидения, ни радио. Радио уже в последние годы появилось, мы, дети, все чи-тали очень много, мама доставала нам книги из библиотеки. Так что образование было неплохое. У Булата друзья были альпинисты, они в горы часто ходили с учительницей, ездили на велосипедах. Булат поступил на геолого-географический факультет КазГУ, учился в одной группе с Олжасом Сулейменовым. В 1957 году, когда папу реабилитиро-вали, Булат, Олжас и другие ребята по направлению Союза писателей Казахстана уехали учиться в московский литинститут.
— Когда Булат Ильясович узнал правду об отце, какое впечатление это на него произвело?
— Мы все носили фамилию Габитовы, мама сделала это, чтобы спасти нас. Вся правда об отце раскрылась только в 1957 году. Мы, дети репрессированных, ничего об отцах не зна-ли. Это была запретная тема…
Когда мы вернулись из Мерке в Алма-Ату, мама сразу стала разыскивать Саята Ильясови-ча, но нашла его только в 51 году. Булат очень обрадовался, что у него появился старший брат, у них отношения всегда были очень хорошие, уважительные. Булат дружил с моим мужем, Санджаром Уразовичем Джандосовым (сын Ураза Джандосова, секретарь Алма-Атинского горкома партии, министр труда и т. д., погиб в автокатастрофе в 1992 г.), с пер-вого дня знакомства и до трагической гибели мужа, 35 лет. Все друзья Булата, геологи, потом стали друзьями Санджара. Помните фильм «Белое солнце пустыни», где Луспекаев играет Верещагина, кажется, вот этот образ — это Булат. Вся эта ранимость, неверие, оди-ночество…
— Ильфа Ильясовна, когда ваша семья узнала о гибели Ильяса Джансугурова?
— Мы в инстанции запросы отправляли, где отец, отвечали: Охотск, Магадан… В 1953 году до реабилитации, когда Сталин умер, пошли слухи, что их освобождают и они едут, а ока-зывается, уголовников освободили. Приходил к нам какой-то человек, говорил, что видел Ильяса, ждите, скоро приедет, поезд идёт очень медленно. Мама ему дала вещи, а он сбе-жал. Только в 1957 году, когда пришла весть о реабилитации, мы узнали о расстреле здесь. Ильяса вместе с Беимбетом Майлиным расстреляли в один день — 26 февраля 1938 года, Сакена Сейфуллина расстреляли на 1 день раньше — 25 февраля 1938 года. Расстре-ливали днём, а ночью вывозили в фургонах «ХЛЕБ» в Жаналык, посёлок под Алма-Атой. Ураза Джандосова расстреляли 2 марта 1938 года. Была выездная сессия, тройка. За 2 не-дели проехали по Казахстану, начиная с Уральска, многих расстреляли в Чимкенте, а по-том в Алма-Ате.
Интервью с Саятом Ильясовичем Джансугуровым, старшим братом Булата Габитова-Джансугурова.
— Саят Ильясович, расскажите немного о себе.
— Я родился 23 февраля 1930 года. Мой отец — Ильяс Джансугуров, мать — Тюлебаева Фатима. Моя мама — 3-я жена Ильяса, до неё была Джамиля, потом Аманша, но детей там не было. Я первый сын Ильяса, родился в Алма-Ате. В 1932 году родители разошлись. Мама пела в 1935-36 годах в филармонии, вместе с Куляш Байсеитовой в спектаклях. Потом мама вышла замуж за артиста, который был членом алаш-ордынской партии, его начали преследовать. Мы переезжали из Алма-Аты в посёлок Абралы и обратно, и всё равно в 1937 году арестовали и отца моего родного и отчима. Отчим вернулся в 1948 году, ему запретили жить и работать в Алма-Ате, и он в Караганде женился (мама к тому времени умерла), впоследствии умер от рака. С отцом я в 1933-1935-е годы встречался, он прихо-дил к нам в гостиницу, квартиры у нас не было до выхода мамы замуж. Татеша (Фатима Габитова), будучи замужем за моим отцом, когда мы жили в Абралы, присылала нам по-сылки, относилась к моей матери с заботой. Моя мать была гораздо моложе её, причины разрыва я не знаю, это дело родителей моих. В начале войны моя мать работала в газете «Социалистік Қазақстан» корректором, потом она заболела и в 1943 году умерла от от-крытой формы туберкулёза. Ускорению её смерти способствовало то, что в газете прошла ошибка: ұлы Сталин. Если «у» с черточкой, то — великий Сталин, а без нее — ядовитый; в органы, оттуда она приходила, у неё голова тряслась, и она говорила: «Сендерді көре ал-майтын болдым-ау» («Я обречена, не увижу вас больше»). Когда мама умерла, её сестра Сегимбаева Айша была на фронте, маленькую сестрёнку Саиду (родилась в 36 г.) забрали родственники отчима, а я остался с Шарой, дочерью Айши. Мне было 13 лет, пришлось пойти работать, я два года работал в прокуратуре курьером, потому что в прокуратуре не-плохо кормили, там паёк был. В 1946 году тётя вернулась с фронта, отправила меня в школу, я закончил ее в 1949 году. Стали появляться и родственники отца, в 1949 году приехал дядя Булат Ташенов, он вместе с Кунаевым окончил горную академию. Дядя мне сказал: «Ты никаким писателем, художником не будешь (у меня склонность есть к рисо-ванию), стань горным инженером, потому что, даже если посадят, ты в ГУЛАГе по специ-альности работать будешь. Здесь, в Алма-Ате, каждая собака твоего отца знает. В Москву езжай». И я поступил в московский институт цветных металлов и золота, окончил его в 1954 году. Работал в Каркаралинске, в Джезказгане, в Текели 10 лет, защитил диссерта-цию. Был завлабом в Институте горного дела в Алма-Ате.
Когда я учился на 2 курсе, ко мне пришёл сын татеши Азат Сулеев и говорит: «Я твой брат, у нас с тобой общие сёстры и братишка есть (Азат в МГУ учился), татеша меня по-просила найти тебя, познакомиться». При первой встрече с Булатом на каникулах мы оба взволнованы были, даже не могли говорить. Татеша нас друг к другу подвела и говорит: «Болат, мынау сенің үлкен ағаң Саят» («Булат, это твой старший брат Саят»). И он ко мне подошёл, юноша, маленький, ещё подросточек. И я его обнял. Всё же старшинство своё показал, и мы посидели, поговорили, ну, как, мол, у тебя дела… А потом мы такие близ-кие были! Откровенные! Никогда у нас не было стычек, неприязненных отношений. Даже если какие-то вспышки были, они быстро проходили. Он у меня единственный был, пото-му я и горюю, что нет его. Не было братьев больше у меня, три сестры есть. А братик единственный был…
Общался он легко. Он юморист, я тоже юмор люблю. Он меня «старик» называл. «Старик, да ты то, да это…» Я не помню, чтобы мы что-то скрывали друг от друга. У Булата харак-тер независимый был. К детям отношение отличное. Его все любили. Он притягательный. Красивый. Весёлый. Неожиданно умер. Не лечился. Карлыгаш рассказывала, что она к врачам его привела, а он убежал…
— А что вы можете сказать о его творчестве?
— На нём, как ни на ком, идеологические шоры сказались. Он любил свободу. А заставляли же, «вот так надо писать», и т. д. Поэтому он не мог выразить себя так, как хотел. Хотя его документальные фильмы прелестны. Вот мудрый старик и озеро, мальчишки, красота природы… Тут он был похож на Ильяса, у Ильяса есть картины Жетысу, где он описывает стихами красоту Семиречья. В фильме «Вчитываясь в Геродота» Булат показал, что Томирис здешняя была, Булат в последнее время начал раскрываться…
Интервью с Карлыгаш Кантарбаевой, женой Булата Габитова-Джансугурова.
— Карлыгаш Махметовна, расскажите, пожалуйста, по какой линии вы являетесь родственницей Сакена Сейфуллина?
— Жена Сакена Сейфуллина, Гульбарам-апай, была сестрой моей мамы Гульбану. Мама жила у них… В личном деле Сакен написал: жена — Гульбарам, сын — Аян, сестра Гульбану. Не уточнял, что она сестра жены. Гульбарам-апай воспитывала всех своих родствен-ников, потому что осталась одна. В 1938 году после ареста Сакена Сейфуллина, Беимбета Майлина и Ильяса Джансугурова их жён вызвали в НКВД и выслали с детьми из Алма-Аты. Сын Сакена Сейфуллина Аян умер в поезде, когда тётушка ехала в ссылку. Но сына она не довезла, ребёнок от воспаления лёгких умер. И если бы увидели, что ребёнок мёртв, забрали бы её сразу в АЛЖИР (Акмолинский лагерь жён изменников Родины)… Но она, обняв трупик, приехала в Кокчетав, поселилась на окраине у какой-то татарки, они ночью, украдкой похоронили Аяна, ему всего-то было 2-3 года.
Это было в 1938 году. До этого на свидание в тюрьму в Алма-Ате она регулярно ходила, с татешей (Ф. Габитовой-Джансугуровой) встречалась. На одном из свиданий, в ноябре, у татеши Булат родился прямо на улице, на Калинина — Дзержинского, в дождливый день со снегом. Жена Беимбета Майлина Гульжамал перегрызла пуповину, и они поймали телегу и на лошади привезли татешу в роддом.
— Значит, в 1938 году ваша тётя Гульбарам осталась одна и воспитывала родственников?
— Да, она отсидела немного в АЛЖИРе, после жила в Узун-Агаче, потом получила барак на Октябрьской и Масанчи, и вот там она всех собрала. Тётушка шила, этим и жила, спали буквально в одной комнате. После реабилитации Сейфуллина получила квартиру вместе с Джансугуровой Фатимой на Космонавтов-Комсомольской, на одной площадке. Я в 1963 году, закончив школу, приехала к тате из Борового в Алма-Ату; если у Булата тате была мама, то мы так называли тётю Гульбарам. Я поступила в мединститут, в это время Булат уже закончил литинститут в Москве.
Наша тётя и мать Булата Ильясовича дружили, в гости ходили друг к другу. Булат со студенческих лет женат был на Юле, но после Москвы у них какая-то трещина пошла. В это время татеша отдала квартиру старшей дочери Умут. Булат стал часто приходить к сестре. Он был красивый, а я ещё девчонка была с хвостиками, я его звала «дядя Булат», по лестнице проходя: «Здрасьте, дядя Булат», стесняясь. Потом он стал всё чаще и чаще ходить, ухаживать, в кино приглашать…
Как-то пошла я заниматься к дедушке Карте, папиному брату, и Булат приехал за мной на телевизионной машине, мы поехали на мост вверх по Ленина, цветы, шампанское, первый поцелуй и предложение замуж, я — ни «да» ни «нет»… поехали к татеше. Она уже в курсе была, когда он уезжал на съёмки, звонила мне: «Почему ты не звонишь, не заходишь?»
— Каким мужем, отцом, сыном был Булат Ильясович?
— Сыном он был очень хорошим, мама Булата захотела жить с нами, это говорит о том, что он близок был ей. Бывало, он уезжал в командировки, вечерами она мне рассказывала всё, мы с ней многим делились. «О чём ты думаешь, о чём мечтаешь?»
Муж он был идеальный, любил делать сюрпризы, подарки, цветы приносил, я ругалась, зачем деньги тратишь, веник принёс, он: «Ну, Карлыгаш, вот это…», георгины осенние принёс… особых денег не было, в портфеле зимой гвоздички принесёт, но не хозяйствен-ный был, нет, помню, татеша говорит ему: «Затащи тахту», он не затаскивает, она ругает-ся, он пугает: «Уйдём на квартиру». Я конфликты гасила, а потом он мне говорил: «Ох, многому ты у татеши научилась». Он был не такой, который бы заначки имел; в магазин пойдёт — сэкономит, цветы принесёт. Отцовство у него появилось с рождением второй до-чери, Умиль. С Лейлой он мог продолжать читать, привязать к коляске ремень, ногой от-талкивать, подталкивать коляску. Но с рождением Умиль (у меня не было молока, кесаре-во сечение) он уже как отец созрел, женщин молочных находил, с бутылочками туда-сюда ходил. Мне нельзя было детей ругать: «Как ты смеешь на моих детей кричать». Я говорю: «Они же и мои дети». Были и щекотливые вопросы: «Ты мать, ты поговори». Булат, когда получал гонорар, делал театрализованные представления. Он занавесит окна, я приду с работы, он сидит: «Карлыгаш, открой шторы, что-то темно». Я иду открывать, смотрю, а там все разложено на подоконнике, не ленился сюрпризы делать. Детям подарки покупал заранее, прятал куда-то, потом не выдерживал: «Пойдём, посмотри, только не проболтай-ся». Однажды мне Умиль задаёт вопрос: «Кто у нас главный?» Я говорю: «Папа главный». — «А кто старше?» — «Папа старше». — «А почему у него морщин нет, а у тебя есть? А по-чему он у тебя деньги берёт? Дай рубль, дай рубль». Когда денег кому-то надо было на работе, умер кто-то или ещё что-нибудь, Булат всегда больше денег давал, потому что: «Так надо». Тяги к накопительству у него не было абсолютно. И когда Олжас Омарович, друзья хотели прийти, я говорила: «Мне стыдно, у нас ничего нет, ни стола…»
— «Ты сделай что-нибудь, а на мебель смотреть не будут», — и, действительно, с годами я поняла, что для их дружбы было важно просто общение.
— Расскажите о его творчестве, где он работал и как в последнее время?
— Он очень переживал, когда надо было что-то сделать, до последнего тянул и ночь на-пролёт работал, к утру выдавал. Любил работать ночами, когда мы все спим. Я говорю: «Не пишешь ты». — «Да пишу я, думаю». И когда он давал почитать что-то особо удачное, это действительно было удачное, прощалось всё — неделя, месяц лежания, потому что, на-верное, всё перебирал, вынашивал, его всегда поджимали сроки. У него была мечта напи-сать о семье, об отце, о жизни вообще всю правду, ту, которую я ощущаю, говорил. «На пенсию выйдешь, поедем в Боровое, там я буду книгу диктовать, на зиму приедем сюда, а летом будем там…» Для того чтобы выжить во время перестройки, когда «Камчу» закры-ли, он в торговый дом «Кумай» советником пошёл, совесть мучила, что он не может обес-печить как надо семью, хотя к тому времени Лейла, по-моему, уже защитила диссертацию. И когда его пригласили работать в Жургенева, он с удовольствием ушёл из «Кумая».
— А в то время, когда вы поженились, Булат Ильясович работал в кино?
— Да. Ему очень нравились съёмки Иртыша, снимали «Я — Казахстан». Он хотел о казаках семиреченских снять, но были ограничения, заказные фильмы шли на «Казахтелефильме». О Нурмолде Алдабергенове, Герое Соц. Труда, он с удовольствием фильм сделал. Он автор сценариев и режиссёр фильмов «Нуреке», «Директор», «Пять рубежей к победе», «Не сотвори кумира», о Сатпаеве фильм снял… Фильм «Рекламация» с Сергеем Азимовым снял, и фильм завоевал приз на Бакинском кинофестивале. «И песню и сердце тебе», об отце фильм, «Дорога». А вот это уже поздние фильмы: «АЗТМ. Хроника десятилетия», «На земле Ораза», «АЗТМ. Время перемен» — Булат автор сценария и режиссёр, «Үш арыс» — это тоже об отце фильм, к 100-летию. «АЗТМ» — заказной фильм, полнометражный, через 10 лет, в 2001 году, его попросили сделать ещё один фильм, к юбилею. «Сквозь все круги» — тема репрессий. Когда монтировали, он возмутился, что игровые кадры включили.
— А как получилось, что в последние годы он увлёкся Геродотом?
— Он всё время увлекался историей, следил за всеми новинками и детям читал мифы греческие. Смешно вспоминать, но он Лейле говорил, что он родил её, дети из аула приезжают, Лейла говорит: «Меня папа родил». «Еркек бала таппайды!» («Мужчины не рожают»).
— Как Зевс родил Геру?
— Да. Это всё оттуда было. «А как ты меня родил?» — «Да в ухе ковырял».
— Что мешало Булату Ильясовичу пойти на компромисс, с чем-то смириться?
— «Идеология, — он мне говорит, — идеология, вся меняется на глазах, вам, медикам, легче, а я на этом воспитан». Он говорил, что ради денег он ни писать, ни работать не будет. А тут, оказывается, всё ради денег. «Или я дурак, или…» Он не мог приспособиться, гордо уходил. В характере его ни зависти ни к кому не было, ни соперничества.
— Каким он был другом?
— Булат если дружил, то дружил до конца, несмотря ни на что. С Олжасом часто, бывало, ссорятся, мирятся. Когда один писатель захотел стать председателем Союза кинематогра-фистов вместо Булата, Булата вызвал зав. отделом культуры ЦК, и Булат пообещал ему, что уйдёт с этой должности. Олжас узнал, пошёл к Кунаеву и говорит Булату: «Зайди туда и скажи». Булат: «Я не могу, я хозяин слова, я обещал». — «Ты хозяин слова, ты и забери его». Последний аргумент был: «Подумай о Карлыгаш, о детях». А я после операции бы-ла. «Нет, я слово дал». Олжас должен был Булата к Кунаеву привести, а тот не пошёл. С Санджаром Джандосовым они были единомышленниками. Санджар двигатель, заводной, светлый человек. Помню, Булат что-то выскажет против того, Санджар не согласен, потом приходят к одному мнению. Они умели друг друга убеждать, понимать.
— Булат Ильясович был романтиком?
— Да… После операции в реанимации его последние слова были: «Я отсюда уже не вый-ду… Позовите её. Я хочу её в последний раз поцеловать».
Интервью с Булатом Нусипбековым, кинооператором телекомпании «ХАБАР», соавтором программы «Линия судьбы».
— Булат, скажите, пожалуйста, какие фильмы вы с Булатом Ильясовичем снимали и в какие годы?
— Мы работали над выпусками сатирического киножурнала «Камча», где Булат Ильясович был вместе с Эдуардом Медведкиным художественным руководителем. Булат Ильясович был автором сценария игровых сюжетов, режиссёром был Костя Салыков, а я оператором. Булат Ильясович помог мне тем, что впервые в киножурнале «Камча» я начал работать в качестве автора-оператора документальных циклов. В «Камче» была очень хорошая шко-ла обучения.
— Этот журнал был типа «Фитиля»?
— Да, казахский «Фитиль». На фестивале в Ташкенте в конце 80-х «Камча» завоевала 1-е место. Булат Ильясович помогал молодым, давал работу любому, кто к нему приходил с идеей. Режиссер Владимир Тюлькин своего «Повелителя мух» снял на «Камче». Галина Липатникова, тележурналист, прекрасно относилась к Булату Ильясовичу, говорила: «Что вы с ним ругаетесь, это же большой ребёнок». Творческие дебаты у нас проходили не просто, мы могли что-то резкое сказать, а Булат Ильясович всех терпел, он нас прощал. Он умел устраивать праздники, киностудия была с его квартирой рядом, домой нас возил: «Сейчас моя ласточка что-нибудь накроет». В конце жизни он преподавал в Жургенева, мастер-классы проходили у него в квартире, я представляю, как там здорово было у него — запах чая, кофе, этой комнаты, сигареты, которые он курил… Там висел портрет его, та-кой портрет могли подарить человеку, которого все любили, — классный шарж с трубкой, на щеке поцелуй женских губ — это с киностудии «Казахтелефильм», где он был художе-ственным руководителем. Булат Ильясович был образцом интеллигентности и порядочно-сти. Где-то в 1990-х годах, когда перестройка началась, «Камча» закрылась по велению сверху. Тогда начали создаваться частные киностудии, и мы все перешли в частную сту-дию «Апогей». Художественным руководителем студии был Мурат Ахметов, который просто обожал Булата Ильясовича.
— Чем Булат Ильясович отличается от других кинематографистов? В чём его изюминка?
— У него было особое отношение к людям, он любого человека «поднимал», даже когда правка сюжетов шла, не обижая… Он давал творческий импульс любому. Работа с Булатом Ильясовичем — это было чудо!
— Реализовался ли творческий потенциал Булата Ильясовича полностью?
— Я видел его «раздвоенность», он хотел и писать, и снимать кино.
— Так получается, заказными фильмами деньги зарабатывались?
— Да, но даже в этих фильмах он старался выйти к своей теме, теме репрессий, мы снима-ли ветеранов, через их историю он показывал то, что его волновало. Искандер Тынышпаев (основатель кинооператорской школы Казахстана) сказал Булату Ильясовичу: «Булат, я только тебе доверяю. Сними фильм про моего отца. Сейчас гласность пошла. Я тебе все документы отдам. Приди с камерой». А через неделю Тынышпаев умер.
— То есть вы многие вещи не успели снять?
— И поэтому он полностью в фильме «Сквозь все круги» вкладывал в уста Бекболата Мус-тафина, что и как говорить, останавливал его, когда тот начинал играть на публику. В фильме много авторской позиции, сильных нюансов. Он говорит как историк, сколько материала он перелопатил! Как он говорит: «Тоталитарный строй отнял у меня отца, но не лишил отечества, и мне не всё равно, каким оно будет».
Когда мы ездили на съёмку фильма «Үш арыс» о Майлине, Сейфуллине, Джансугурове, Булат Ильясович показал памятник смычки и рассказал мне, что строил эту ветку Туркси-ба отец моего учителя Искандера аға Мухамеджан Тынышпаев, а потом показал большой мост над речкой и многочисленные отпечатки в бетоне с надписями: зэк такой-то, 1953 г., статья 58, 1957 г., статья 58. Он каждый отпечаток как бы гладил, а потом ушёл к речке, чтобы скрыть свои слёзы…
— После «Камчи», «Апогея» каков был его творческий путь?
— Мы сняли по его просьбе фильм об Олжасе. В 1996 году. Булат Ильясович единствен-ный из киношников сделал это. В титрах написал фамилию своего брата Мурата Ауэзова, чтобы познакомить 2 личности ближе. Булат Ильясович подсказывал мне, про кого надо делать фильмы, знал, как истинный киношник, что надо снять про Славу Билялова, я вы-полнил его наказ. Слава месяцами мог сидеть в скрадке, чтобы снять уникальный кадр природы.
Булат Ильясович учил тому, что в каждом деле надо быть профессионалом…
Источник: Литературная газета (Казахстан) http://www.litgazeta-kz.com/index.php?option=view&id=283&PHPSESSID=deb1a2b56d20000aec7060df8968fe9d
