Ильяс Жансугуров — поэт трудной судьбы. Достойно представив казахскую литературу на Первом съезде советских писателей в 1934, он был расстрелян 26 февраля 1938 года. Решением Верховного Суда СССР от 12 апреля 1957 года он был посмертно реабилитирован.
Двадцатилетний провал во времени, образовавшийся с момента расстрела поэта до его полной реабилитации, привел к тому, что поэзия Ильяса оставалась как бы в стороне от основного русла развития казахской литературы, не переводилась на другие языки, в частности, на русский язык. Этим можно объяснить тот факт, что многогранное творчество И.Жансугурова до сих пор не до конца прочитано и изучено.
Известно, что в условиях бывшего Союза ССР перевод на русский язык являлся, по выражению М.Ауэзова, "воротами в мир" для национального писателя. Эта традиция в какой-то мере продолжается и сегодня. К сожалению, поэзия И.Жансугурова до сих пор не избалована вниманием русских переводчиков. Так, в 1958 году увидел свет первый крупный сборник стихотворений и поэм Ильяса на русском языке, в 1984 году вышел еще один сборник русских переводов произведений И.Жансугурова. Переводы, вошедшие в эти сборники, еще не стали предметом широкого обсуждения. Между тем именно от качества перевода зависит правильное, адекватное восприятие иноязычным читателем не только конкретного художественного текста, конкретного автора, но и национальной литературы в целом. Поэтому исследование качества русских переводов произведений Ильяса Жансугурова представляется актуальнейшей задачей. Важно не просто выявить достоинства и недостатки переводов, но и способствовать более полному, более близкому, более точному восприятию поэзии Ильяса в среде русскоязычных читателей.
Беглое знакомство с названными сборниками переводов позволяет сделать некоторые предварительные замечания. Так, в общей сложности в двух изданиях были опубликованы переводы на русский язык всего лишь 30 стихотворений и 4 поэм И.Жансугурова. Этого крайне недостаточно для того, чтобы русскоязычный читатель получил полное представление о масштабе личности поэта, о своеобразии его таланта. Образно выражаясь, мизерное количество русских переводов произведений Ильяса характеризует лишь верхушку айсберга, большая же часть его богатого творческого наследия осталась скрытой для русскоязычного читателя.
Как выяснилось, в сборник 1984 года без изменений перекочевали все переводы изсборника 1958 года, выпали лишь три перевода Ю. Полухина. Вместе с тем в сборник 1984 года впервые вошли три новых перевода К. Алтайского и восемь переводов В. Савельева. Чем объясняется предпочтение одних переводов другим? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо изучить тексты.
В 1958 году Ю.Полухин перевел на русский язык три стихотворения Ильяса — Жанар тау/Вулкан, Октябрь күні/Октябрьский день и Қазақстан/Казахстан. Все они были написаны в 20-е годы (1922, 1924, 1929) и отражают мажорное настроение поэта, приветствующего революцию и связывающего с ней надежды на счастливую жизнь казахского народа. Так, в стихотворении "Октябрьский день" Ильяс пишет:
Оригинал Подстрочник
Мәңгімеңіреу Алатау Вечно угрюмый Алатау
Жабыққан қабақты ашқандай, От мрачных мыслей очнулся,
Күміс суменжуынып Серебряной водой умылся
Жұпариісінщащқандай. И благоухает запахом мускуса.
Перевод Ю.Полухина
И Алатау — уж на что суров —
Разгладил брови, засверкал снегами,
Прислушиваясь к песнямпастухов
Вдали, над ароматнымилугами.
Здесь переводчик весьма близок к первоисточнику: верно передает мысль оригинала, его строфику — катрен, перекрестную рифму, сохраняет образ-символ Алатау.
Повествуя о прошлом казахского народа, И.Жансугуров создаетследующее сравнение:
Оригинал: Сар далада сайраңдап,
Сағымнан қорыққан қоян ек…
Перевод: Мы были какзайцы,резвившиесявстепи
Ипугавшиеся даже миражей.
Ю.Полухин и в этом случае проявляет точность:
А жили мы, как зайцы, на земле,
Боясь всего, неслышные, как тени…
Как видим, развернутое сравнение оригинала получило в его переводе достойное воплощение.
Менее удачен третий перевод Ю. Полухина — стихотворение "Вулкан". И все-таки два его перевода из трех, помещенных в сборнике 1958 года, смело можно было бы включить в сборник 1984 года.
В сборник 1984 года впервые вошли переводы В.Савельева "Моя Аксу", "Облако", "Ветер", "Скала", "Соловей", "Три мечты", "Погонщик", "То с удачей по соседству…". Естественно, следует вникнуть в творческую лабораторию этого переводчика, понять, почему составители сборника отдали ему предпочтение.
Сопоставительный анализ показывает, что В.Савельев, как правило, стремится максимально приблизиться к своеобразию подлинника. С этой целью он предельно внимательно относится как к стиховым, так и к языковым особенностям стихотворений И.ЖансугуроваОбратимся к стихотворению Бұлт/Облако:
Оригинал Подстрочник
Көкмұнарлы белбеуін Стоят горы, опоясавшись
Алып тау бел буына, синей мглой,
Сәлем беріпбұлт керуен, И караваны облаков, приветствуя,
Таңда тауға жығыла. К утру опустились на горы.
В.Савельевпереводит легко и изящно:
Как пояс великана
Лежит кольцо тумана
На талии хребтов,
И дымных облаков.
Так же непринужденно и естественно переводит В.Савельев следующий тонкий и прекрасный поэтический образ, созданный Ильясом:
Оригинал Подстрочник
Бұлт — бөбек, тау — ана, Облако — дитя, горы – мать,
Ана төсінаймалай, Нежась на груди матери,
Үйықтай тұрсын ол бала, Пусть поспит этот ребенок
Шыққанынша жел қалай. Пока нет ветра.
Перевод В. Савельева
Дитя горы и лета, Поспи ты до рассвета,
Округлое с боков, До первых ветерков.
Приведенные фрагменты убеждают, что В. Савельеву подвластны самые разные образы казахского поэта: и облачный пояс на талии горного хребта, и облако-ребенок на груди матери-горы. При этом – и это особенно важно — русский текст звучит так же естественно и легко, как и казахский подлинник.
Вместе с тем в новый сборник поэта включены переводы, явно неудачные, устаревшие. Они впервые были помещены в сборнике 1958 года и без каких-либо изменений вошли в сборник 1984 года. К сожалению, многие из этих переводов слабы, безлики, монотонны и в совокупности создают крайне искаженное, бедное представление о поэзии Ильяса Жансугурова. Так, без всякихдоработок перекочевала из сборника 1958 года в сборник 1984 года поэма "Степь" в несовершенном, слабом переводе К.Алтайского. Пытаясь сохранить казахское звучание поэмы, а может быть, руководствуясь еще какими-то соображениями, К. Алтайский засоряет язык перевода ненужными варваризмами, в частности, тюркизмами и арабизмами, например:
Хуриат! Ура! Хуриат! В курултай наш должны войти
Мы предложим всем шариат. Казы, и казрет, и муфти!
В приведенных четырех строках перевода целых семь непереведенных слов! Такое обилие варваризмов закономерно привело к полному затемнению смысла переводного текста. Перевод стал непонятен читателю. Примеры подобного рода можно продолжить:
Табакши скачут тут и там; У холма же игра – саис; Старый суфи нараспев Нудно тянул свой азан; Горе уларом кричало; Пушки палят по кстау; И набитый тымаками, Как убойными быками, Эшелон на фронт идет.
Для того, чтобы смысл этих макаронических стихов дошел до русскоязычного читателя, необходимо составить специальный словарь: хуриат — свобода, шариат — свод мусульманских законов и канонов, курултай — съезд, учредительское собрание, казы — судья, казрет — лицо духовного звания, муфти — глава мусульман, табакши — слуга, который верхом на коне разносит блюда, саис — состязание на копьях, суфи — святой, азан — призыв к молитве, улар — горная куропатка, кстау — зимовка, тымак — казахская шапка с длинными ушами. Без такого словаря перевод недоступен пониманию читателя.
Кроме того, к последнему примеру необходимо специальное пояснение, что слово тымак употреблено в метонимическом смысле: имеются в виду казахские жигиты, насильно отправленные на фронт, поэтому эшелон забит не шапками, а людьми.
Закономерным результатом такого словотворчества К. Алтайского стала неудобочитаемость поэмы И.Жансугурова на русском языке, затемнение смысла русского текста.
Аналогичными ляпсусами грешит перевод поэмы "Кюй", выполненный В. Соколовым и также вошедший и в сборник 1958 года, и в сборник 1984 года без изменений:
Яловой не оставалась тайлак ни одна,
Грузно теснились и мая, и нар, и улек;
Ее бура покроет старый,
Из шелка будет пусть буйда.
Читателю такого зашифрованного текста нужно знать, что тайлак — это молодая верблюдица, мая — быстрая верблюдица, помесь одногорбого и двугорбого верблюда, нар — одногорбый верблюд-самец, бура — это верблюд-производитель, а загадочное слово буйда означает просто-напросто "повод". Не зная этого, русский читатель не поймет смыслатаких макаронических строк.
К большому сожалению, подобная практика перевода с казахского языка на русский язык оказывается чрезвычайно живучей. Такая практика перевода глубоко порочна, так как дискредитирует в глазах читателя не только одного поэта или одно произведение, а национальную поэзию в целом. Чем так переводить, лучше совсем не переводить.
Бисенкулов Муса,
академический профессор кафедры мировых языков и литературы
Источник статьи: тут
