Поэма "Картины Семиречья"
О, земля Семиречья! Здесь реки твои:
Куркулдек и Коксу, и Лепсы, и Или.
Чу — поток полноводный блестит красотой,
Залюбуется каждый такого рекой!
Выше туч твои горы в папахе снегов.
И озера твои, чащи диких лесов,
И песков золотых необъятную ширь
Омывает хрусталь воды ледников.
Послушать поэму на казахском языке: здесь
ИЛЬЯС ДЖАНСУГУРОВ
Поэма "Картины Семиречья" (из 5 частей)
О, земля Семиречья! Здесь реки твои:
Куркулдек и Коксу, и Лепсы, и Или.
Чу — поток полноводный блестит красотой,
Залюбуется каждый такого рекой!
Выше туч твои горы в папахе снегов.
И озера твои, чащи диких лесов,
И песков золотых необъятную ширь
Омывает хрусталь воды ледников.
Семиречье, богатства твои — ох и ах!
Высочайшие горы, озера в лесах!
Саксаульные заросли в знойных песках,
Где живут чабаны, табуны разводя.
Что сравнится весной с этим краем песков?
Он покрыт и украшен коврами цветов!
Здесь резвится, играя, ягнят хоровод.
Описать их веселье не хватит мне слов!
Эти грозные контуры сумрачных скал,
Что застыли в молчанье и тверже, чем сталь.
Нам напомнит парад белоснежных верблюдов,
Не спеша уходящих в зеленую даль.
А вершины — охотник, что зверя погнал.
На руке его беркут, подай лишь сигнал!
И доносятся песни, что реют как птицы,
Пастухи их слагают, как прадед слагал.
Горы спят в очертаниях причудливых скал,
Фантастических тварей грозный оскал.
Что им снится, что грезится каменным духам?
Каждый образ их точно кто-то создал!
Их питает земля животворной водой,
Ветер легким порывом лелеет их сон.
Наступает пора, тает снежный покров.
Люди снова сюда возвращаются вновь.
Год за годом проходит, из века — в века.
Много разных событий запомнил народ.
Сколько пролито крови в родимом краю!
Я о6 этом вам тоже потом расскажу…
« Горные картины
Нет земли благодатней, чем Тарбагатай.
«Сам Кызыр посетил этот избранный край!»
С этим краем соседствует наша земля.
Наши духи-аруахи зовут нас в сей рай.
Было время — в том славном и светлом краю
Много родичей наших погибли в бою.
Акшулак, Жабагал, Муншукур, племя Таз
На Джунгарский хребет встали в ратном строю.
Аршапы, Амантекше и Карысарык,
Караунгир, Калмаксу и Каражырык,
Саур Салкынбел, рядом Сайрымболек
Дышат холодом страшной смертельной игры.
А кумыс на жайлау этих памятных мест!
Тянет в бой даже труса, какого ни есть.
На хребте Ушбиен восседает буркит —
Символ храбрости, выше которой лишь честь.
Куренбель — нет приюта спокойней, чем ты!
Горделиво укрыт ледниками Кора.
Тегерез с округленной вершиной,
Шажа, Вот Шамкой, словно старец над скарбом добра.
Вот задумчивый, грустью охвачен Баян —
Он не жив и не мертв — он загадка-гора.
Горделиво глядит в небеса Музбулак,
Он задрал белый нос свой, не нос, а кулак!
Только снег испарится со склонов Биена,
Снова буйствует зелень, не сдержишь никак!
Отовсюду растений полезли ростки.
Их названья запомнить сумеет не всяк!
Кокжамбас, рядом озеро Коперли.
В снежной шапке поит Шатыртас вдали.
А тому, кто прошел перевал Демекпе,
Не преграда и дебри Алтайской земли.
Как боялся я в детстве горы Коныртай!
Там змеиное логово — смерти врата:
День и ночь сторожат они скалы свои.
В каждом камне есть жало из хищного рта.
А Талгарские горы — утесов гряда
Упирается в небо, собою горда.
Словно мать над ватагой беспечных детей,
Дарит им молоко, что бурлит, как вода.
А гора Ушкараш есть приволье скоту.
Здесь народ возлюбил тишину, высоту.
Вдоволь трав здесь, обилен подарками край.
Выбирай себе лежку: не эту, так — ту!
У подножья красавица Алматы —
Чудо-яблоки медом растают во рту!
Каркара — обиталище нашей родни.
Здесь албаны проводят нескучные дни.
Возвышается гордо вершина Текес —
Повелитель законный всех тамошних мест.
Рядом горы Таптин, Былшыкай и другие.
Словно творог белеет на склонах их снег.
Каркара — обжитой благодатный жайлау.
В каждом доме приветлив широкий очаг.
Прочно вбитые в дерево шляпки гвоздей
Вам напомнят характер здешних людей.
Молоком истекает вся Ушкаркара.
Истекает свинцом тут земная кора.
А гора Кокбулак — серебристый орел,
Охраняющий груды литого добра.
Вот излучина бурной воды от Таптина
Раздвоилась в два русла, как брат и сестра.
Как змея извивается речка Ийрсу,
Склоны гор огибая на быстром бегу.
Где начало воды — там сверкает Лабас.
Он, как пес-волкодав, вору стадо не даст!
Сколько разных пород лошадиных там есть!
На жайлау Коктебе конских мастей не счесть!
А Кулык Коныркай, поясницу согнув,
Неприметный такой стал запрудой для вод.
Шеладыр, как коза, у подножия дрожит,
И ласкает волной там прибрежный гранит!
Смотрит месяц небесный на гору Тепкес,
Полукругом украсившим гриву коня.
И сверкает чудесный Тузколь на жайлау,
Как скакун бесподобный, он полон огня.
Нет здесь пышных мазаров на месте могил,
Тишину не тревожит ни плач, ни мулла.
Горы гордо стоят здесь один за одним,
Покоряет их мощь и вершин чистота.
А под ними снижается туча-туман,
Орошает дождем изумрудный их стан.
Легкий ветер-шалун играет с небес,
Будто внук залезает в апашкин карман.
Торайгар сверху донизу в темных лесах.
Не услышишь в тиши первозданной ничто.
А гора Ушмерке так черна, так густа,
Как девичья длинная чудо-коса.
На вершинах ледник, склоны так высоки!
Диких зарослей чаща — звериная дебрь.
Кто бывал в этом месте сказочной зги,
Скажет — пущам Ирана они так близки!
Здесь пасутся архары, маралы, косули.
Здесь приволье для всех и в жару, и в мороз.
Выходи на охоту с собакой проворной —
Взять добычу не будет особых трудов!
Помню, гнали однажды косулю весь день —
Это гнал нас кумыс, уничтоживший лень —
Мы бродили, стреляли, резвились в горах
До вечерней поры, где настигла нас тень.
Я стоял на скале, озирался вокруг:
То вперед, то назад обращал я свой взор,
За гремучей Тапты я увидел албанов,
Их аулы в долинках, как пестрый узор.
Видел я одряхлевший Кызылауыз,
Горделивых балуанов — Кетпен и Кенеу.
Выступает степенно гора Сарытау
Карасай — место сбора идущих на риск.
Вдалеке виден облик горы Елшенбуйрек,
Там же прячутся горы Наушан и Наршан.
Мне приятней жайлау на горе Шалкоде —
Ах, какая там брынза! Остра, как шайтан!
Нет земли, что не видно с вершины Бакая.
Горы, склоны, хребты встали, перекликаясь.
На ладони лежат Терескен, Сырт, Торын.
Тихо, мирно стоят, красотой глаз лаская.
Одолеет твой взор и величье Лабаса,
Нет громадины больше с пышной косой.
Нет и беркута в мире, кто смог 6ы однажды
Полетать над заоблачной этой красой!
Чудо-горы стоят, бросив взор на Восток.
Гордый лик украшают вершины в снегах.
Дружным строем стоят, родные на век!
Сердце сильно так бьется, и слезы в глазах!
Посмотри на жемчужно-светлый Музарт.
Как обманчивы скалы седой Кудырги!
Ввысь стремится гора, что веселый скакун.
Аксакал, Байсауырын и Тайсауырын.
Впились в небо и съели небесную синь.
В самом центре Земли, где албаны живут,
Возвышается гор властелин Хан-Тенгри.
О, какой он красавец неписаный! Ах!
Голова белоснежная, стан — изумруд!
Он как лебедь на озере, чайки вокруг,
Но задержится взор твой на нем лишь одном.
Он хороший советник, мудрец-аксакал.
Что сказать мне о дивной горе Кундыктас?
Пусть меня осмеет самый худший из вас:
Он похож на большого коня-вожака,
Что табун от беды спасавший не раз!
Воды Семиречья
Иссык-Куль — это зеркало нашей земли.
Берега Балхаша камышом заросли.
Устремились в Балхаш Семиречья шесть рек,
Словно сестры родные под кровлю пришли.
Благородный Балхаш ценной рыбой богат
Рыщет рыба по руслам впадающих рек.
А порой в Семиречье трясется земля,
Как верблюд-исполин, что ударился в бег.
Чу-река, протаранивши русло в горах,
Рвется смело на волю, играет, кипит,
Орошает просторы, где рядом живут
И казах, и киргиз, совершая свой труд.
Руки дружбы она скрепляет шутя:
«Ну-ка дай твою пядь! Все отлично, земляк!»
Здесь исконные жители щедрой земли,
Дети старшего жуза усунь и дулат.
Вот шумит, рассекая горючий песок,
Многоводный Или, путь не близкий ведет,
Сквозь болота, капканы, сквозь сети и плети
Он упрямо вперед караваном идет.
Он для всех всегда нужен, полям и лугам
И животным, и людям, и вечным горам.
Кто поверит, что это тот самый Или,
Где вода стала кровью в боях у реки.
Начинается бурно сердитый Чилик.
Скалы, камни крушит, как свирепый бура,
Разливаясь широким потоком в низинах
От горы Куншыгыс завязалась игра…
А в низине блестит серебром водоем,
Он спокоен, все битвы остались вверху.
Камни стали песком, грозный вид устранен,
И влечется покорный песок под уклон.
Есть еще в Семиречье бурный Коксу.
Начинается пенистым горным ключом.
Разметает он камни, подножия гор.
Никакие преграды ему нипочем.
А струя так прозрачна, чиста, холодна,
Что похожа на жемчуг под Солнцем она..
К этой речке притоки Шаган, Жалбысы
Молчаливо впадают совместно с Бугой.
А еще Шалдауэр — полупьяный старик.
Все притоки завязаны общей судьбой.
Вот такое оно — это чудо Коксу.
Правда он иногда злится ранней весной.
Страшен в гневе суровый Коксу-богатырь.
Разливается мощно он вдоль-поперек.
А декхане тут все жалаировский род —
Все на крыши бегут из-за всех своих ног.
Такова злая доля тут местных людей —
Много бед они ждут от весенних проблем.
А река Каратал льнет, ласкаясь к Коксу,
Тихо ластится, выгнув фигуру — красу.
Фауна Семиречья
С давних пор незапамятной нам старины
На утесах скалистых ведут свои дни
Звери, слившись по цвету с камнями,
Начиная с мышей, но они не одни.
Тут природа — театр, а сцена — скала.
А живые актеры — вся наша родня:
Это рысь, это барс, и медведь, и олень —
Это гордо стоящий на камне орел.
Волки рыщут вокруг в одиночку и стаями,
И шакалы за домом рыдают во тьме.
И лисицы, и соболь, енот и куница,
Все, что держит азартный охотник в уме.
Посмотри, не ленись, ты увидишь воочию
Лань и серну, архаров большие стада.
Ты в азарте погони с утра и до ночи
За маралом потратишь немало труда.
Этим благом, что щедрой природой нам дан,
Жизнь заполнил веселый охотник — албан.
В той охоте собак поисковых не счесть;
Сколько разных мастей — никогда мне не счесть!
Кроме гончих собак, птицы ловчие есть,
Их породу и крылья нельзя перечесть,
Это ястребы, беркуты, соколы, кобчики
И десятки других, что приручены здесь.
Сколько птиц на приволье! Тут филин-сова,
Аксары, кулады — всех связала судьба.
Сотни птиц, ловчих, диких, ночных и дневных,
Не запомнишь их всех — затрещит голова!
Но албаны тех птиц знают всех наизусть,
Хоть кишит Алатау словно птичий базар.
Как начнут называть, словно песни поют,
В каждом слове звучит восхищенное «жар!»
Там, где птицы — веселье и праздник весны.
На цветах ярких бабочек кружится рой.
Птичий гомон и пение заполнили мир,
Словно в рай ты попал далеко неземной!
Но…бывает медведь вдруг появится хваткий
И душа твоя, дрогнув, уходит вся в пятки!
Растительный покров
Эти рощи, дубравы! И сосны, и ивы!
Изумрудно свежи, величавы, красивы,
Столько видов, пород! Утомится язык,
Если станешь подробно описывать их!
Тут березы, орешник, ольха, карагач,
Клены, липы, акации запах медвяный.
От дубов величавых до тонких рябин —
Волны моря зеленого, край осиянный!
А кустарников ягодных столько кругом —
Словно гости нарядные съехались в дом:
Тут шиповник, смородина, зреет боярка,
С облепихой златой барбарис рдеет жарко.
О, природа родная! С тобою я дома:
Кустик каждый и дерево с детства близки.
Как свободно растут! Как роскошно цветут!
Сколько радости глазу и сердцу дают!
А трава на высотах — весенний разлив!
Здесь раздолье скоту. Здесь отрада для тех,
Кто кумыс обожает. Кто к воле привык.
Здесь кочуют албаны средь моря утех.
Разнотравья такого не встретишь нигде.
Медоносные травы, люцерна и клевер,
Пламенеющих маков роскошный ковер,
Эдельвейсы манят снежных здесь королев.
Сколько ярких цветов собрала здесь природа!
Сколько скромных и нежных цветков-недотрог!
Любовался я ими во время восхода
Я грустил о красе их в дни дальних дорог.
Ты душой понимаешь, что эти цветы —
Воплощенье невинности и дикой красы!
Здесь растут в изобилии — круг их широк:
Горный лук и собрат его — белый чеснок.
Конопля и вьюнок, змеехвост, волосянка,
И торока седельная рядом с нугой.
Благодатны ценителям жизни прекрасной,
Тем, кто ищет в горах и кумыс, и покой.
Но средь этого блага у добрых людей,
Содержащих на пастбищах скот и коней,
Есть такая заклятая вражья трава,
Прикоснуться животному к ней кабала!
Цепким чертополохом зовется она.
Прикоснись — и терзаниям плоть отдана!
Все живое бежит от травы этой прочь.
Одолеть ее даже верблюду не в мочь.
Ходит волнами гибкий озерный камыш,
Тасырак словно просом грибами полна,
И заманчиво-чудная ножка гриба
Будто плеть у киргиза хитро сплетена.
Дикий лук горделив и кокетлив при том,
Стебель гибок, головку украсил чалмой.
То качнется направо, то влево плывет,
Будто рой мусульманов к мечети идет.
С ними ветер веселый затеял игру:
Кто кого перегонит и приз заберет?
Сколько разных народов пошли с этих мест!
Край обильный, святой и спокойный на век…
Описать твою прелесть, о, кладезь чудес! —
Мой родной Жетысу! — нет таких в мире слов…
Перевод Б. Жилкибаева
Послушать поэму на казахском языке: здесь
